

	Сегодня: 19 апреля 2024 г.

12 октября 2016 г.
Ноу Мутко

Рабинер: Полчаса говорили с Рубиным, но я так и не понял, о чем

13 июля 2012 г.

Известный журналист Игорь Рабинер рассказал, за что его уволили из «Спорт-Экспресса».

«3-го числа, часа в три дня по Украине, мы с коллегами и друзьями в великолепном настроении сидели в кафе в Киеве. Закончился Евро, где бригада "СЭ" отработала, не жалея себя... На протяжении всей моей полуторамесячной командировки я в среднем в каждый номер газеты писал по 16 тысяч символов – кто знает, что это такое, тот поймет. Без выходных. А через неделю меня уволят за прогул...

Так вот мы сидели, общались. Вдруг звонит Рубин. Поблагодарить за работу на Евро хочет, что ли? Но слышу: "Я очень недоволен твоим интервью 'Афише' и Sports.ru. Разбираться будем в четверг на редколлегии". У меня челюсть отвалилась – интервью-то, посвященное истории газеты, было абсолютно позитивным! Уже через пару часов, когда я был в аэропорту "Борисполь", мне сказали, что начальство отдела вызывали к Рубину, и он настроен меня увольнять. Первая фраза, которую сказал мне на следующий день гендиректор: "Нам надо расстаться". Полчаса мы говорили – и я так и не понял, о чем.

Например, он говорит: "Ну и вот это интервью. Во-первых, кто тебе разрешил его давать?" – "А что, у нас есть какие-то запреты?" – "Я бы на твоем месте посоветовался. И вообще, как я могу тебя оставлять? Ты же обидел память Кучмия". – "Я?! Кучмия?!" Чтобы вспомнить, как именно, он звонит айтишнику: "Как мне найти вчерашний Sports.ru?" То есть вы понимаете, Soviet Union чистый. А потом говорит: "Ты же написал фразу: 'Пика своей влиятельности СЭ достиг в 2006 году. Что ж получается, потом Кучмий три года гробил газету?' Феноменальная логика. Больше того, в тексте у меня такой фразы даже не было. Это вступление к статье, написанное 'Афишей' и Sports.ru. Когда он это понял, то не извинился, а все равно сказал: 'Пиши заявление об уходе'. – 'Почему?' – 'Потому что я так хочу'. Я отказался и ушел.

На редколлегию (у нас и слова-то такого в лексиконе редакции никогда не было, но Рубин вернулся в советские времена), которая была 5-го числа, меня не позвали. Там были руководители. И меня – спасибо хорошим людям и профессионалам – 'отбили'. Вообще, за эти дни десятки людей и в самых разных службах самой редакции, и за ее пределами повели себя по отношению ко мне суперпорядочно. Ни одного предательства, ни одного разочарования! Вернее, одно половинчатое, но на фоне общей реакции это ничто. Огромное спасибо всем, кто поддержал меня в эти сложнейшие дни. Такое не забывается никогда.

Рубин, как мне рассказывали, начал 'мою' часть редколлегии с ругательства в мой адрес, пусть и цензурного. Создал, так сказать, фон. Потом, обращаясь к руководителям отдела футбола, сказал: 'Скажите, вы ведь НЕ хотите работать с Рабинером?' Но люди повели себя принципиально и тогда его все же успокоили. А потом уже нет. Получилось, что вечером того же дня я жестко поговорил с первым замом главного редактора Титоренко, о чьей роли в нашептывании Рубину гадостей обо мне узнал от самого гендиректора. После этого Титоренко тут же написал докладную на меня и отнес ее Рубину. И тут все закрутилось по новой. В пятницу я по ранее достигнутой договоренности взял первый за 40 дней (!) выходной, а мне за этот день тут же 'нарисовали' прогул. И уволили, накануне поставив ультиматум до конца вторника написать заявление по собственному желанию.

Я уже пообщался с тремя адвокатами. Мне не хотелось совершать ошибок, я не юрист. Поэтому хотел узнать больше мнений. Но я не хотел уходить с битьем тарелок из дорогого мне места. Поэтому выдвинул 'СЭ' предложение ― разойтись по взаимной договоренности с компенсацией за уже подписанный Рубиным июльский отпуск и августовской зарплатой. Это адекватно, мне нужен хотя бы месяц на поиск работы, когда я должен быть защищен в финансовом плане. Это был джентльменский жест с моей стороны. Но Рубин даже слышать об этом не захотел: мол, или заявление по собственному, или увольнение за прогул.

И вот тут я уже не колебался, поняв, что настал момент истины, в том числе и по отношению к самому себе. Если считаю себя мужчиной, то должен уметь принимать решения. Писать заявление по собственному желанию после 18 лет работы в газете, когда тебя выгоняют ни за что, – трусость, за которую я перестал бы себя уважать. Поэтому меня уволили. Почти сразу же я сообщил об этом в 'Твиттере', потому что в наш век подобные истории не должны оставаться кулуарными", — приводит слова Рабинера Sports.ru.